– Иными словами, меня подозревают в том, что именно я и заварил всю эту кашу? – Что-что, а прозвучавший откровенный намек оказался для меня настоящим сюрпризом. – И хотят на всякий случай… нейтрализовать?
– Не то чтобы подозревают, – поморщился Призрак, – прямых доказательств, сам понимаешь, нет. Просто хотят временно ограничить твою свободу. Так, на всякий случай… Ты мне объясни лучше, друг мой ненаглядный, как ты через ментал прошел?
– Пешком, – улыбнувшись, ответил я.
– Поподробнее нельзя?
Во взгляде, позе и ауре Фролова сквозило такое откровенно детское любопытство, что я едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
– Сам не знаю. – Вдаваться в подробности сейчас совершенно не хотелось, да и Призрак ловил каждое мое слово с тщательностью цифрового диктофона, разве что дополнительную пару ушей на макушке не отрастил. Кто знает, загреми я еще раз в такую же великолепно охраняемую каталажку, не предпримут ли мои тюремщики дополнительных мер безопасности, чтобы я вновь не воспользовался открытой недавно лазейкой? Фролову я, конечно, всецело доверяю, но… – Правда, не знаю. Сосредоточился на ауре Светки, сконцентрировался на желании покинуть камеру и постарался перетянуть свое сознание в ментал, ориентируясь на дочь, как на маяк.
– М-да. Там Коробок уже с ума сходит, требует при первой возможности доставить ему тебя в качестве подопытного кролика. Новый, понимаешь, рывок в науке и технике…
– Кстати, о науке, – поспешил я сменить тему разговора. – Мне нужно срочно увидеться с Покойником.
– Прямо так и срочно? – с кислой миной переспросил Призрак.
Я кивнул.
– Покойника мы сейчас работой загрузили по самое не балуйся, да и тебе на денек-другой притихнуть не мешало бы, залечь, так сказать, на дно…
– Исключено.
– Ладно, ладно… – поднял тот в примирительном жесте ладони. – Надо так надо. Скажешь хоть, зачем?
– Проблема личного характера – неопределенно пошевелил я рукой. – Есть вопрос, с которым хочется разобраться сейчас, пока есть свободное время.
– Ну и бес с тобой. Он в лаборатории местного отделения Института псионики сейчас ошивается. Я попрошу, и тамошняя охрана тебя не заметит. Дорогу знаешь?
– Найду.
– Возьми мой автомобиль на стоянке, – вздохнул Фролов, выдвигая ящик письменного стола. – Погоди, сейчас ключи найду…
– Спасибо, я лучше общественным транспортом.
– Аскет, я понимаю, что ты у нас крутой псион и один из сильнейших ментатов на планете, тебе море по колено, но поверь мне, что так будет гораздо безопаснее…
– Дело не в безопасности. Я не умею водить машину.
Оставив за спиной замершего за столом в нелепой позе Призрака с отвисшей челюстью, я, весело насвистывая себе под нос, отправился вниз по лестнице на второй этаж.
– Ух ты, кого я вижу! Какими судьбами? Чай будешь?
– Давай.
Покойник, похоже, и вправду был крайне рад встрече со мной – редкое явление, учитывая обстоятельства последних нескольких дней. С момента нашего первого знакомства во время короткого привала перед очередным этапом зачистки мелкого Гнезда под Псковом минуло уже почти пятнадцать лет, а значит, сейчас Покойнику должно быть около тридцати пяти. Тем не менее внешне он ничуть не изменился: все те же длинные и прямые темные волосы, забранные сейчас в хвост, щуплое телосложение подростка, манера облачаться в черные бесформенные балахоны, вполне пригодные для использования вместо сценического костюма в каком-нибудь самодеятельном спектакле про Дракулу, и непосредственная, добродушно-хамская манера общения – буквально все кричало о том, что время над ним не властно. Чай Покойник тоже готовил по-своему, деловито, с вдохновением: бросил столовую ложку зеленых листьев в заварочный чайник, добавил мяты, залил до половины кипятком, сыпанул туда щепотку чего-то из стоявшей поблизости жестяной банки – по комнате сразу же поплыл терпкий аромат жасмина и лаванды, – швырнул в воду свернутый в плотный шарик лист какого-то другого растения и прикрыл чайник крышечкой.
– Погоди, минут пять будет настаиваться.
Просторное помещение лаборатории не располагало к особому комфорту, однако Покойник все же постарался придать ему некое подобие своеобразного уюта: маленький столик был укрыт свежей салфеткой, на подоконнике виднелось несколько горшков с живыми цветами. Наверное, сказывалось то, что вся его жизнь протекала в таких вот лабораториях, исследовательских центрах и научных комплексах, заменивших ему дом, которого у парня в общем-то никогда толком и не было. Да и с коллегами ему доводилось общаться нечасто: усиленный режим охраны весьма ограничивал круг лиц, допускаемых во владения Покойника. Тяжела участь уникума, умеющего напрямую общаться с миром духов.
– Я к тебе, Андрей, с просьбой, – сказал я, с интересом разглядывая своего собеседника.
Тот удивленно поднял бровь, думая, похоже, о чем-то своем.
– Печеньку будешь? – невпопад спросил он и протянул мне глубокую тарелку с беспорядочно рассыпанной в ней выпечкой. – Очень я эти печеньки люблю. С клубничным джемом. Что за просьба?
– Тут такая история, – со вздохом приступил я к изложению цели собственного визита. – Было у меня двое школьных друзей…
На этом мне пришлось прерваться. На лице у Покойника было написано изумление пополам с недоверием, словно я сообщил ему нечто, противоречащее сложившейся картине мира.
– Да, – в голосе невольно прозвучал легкий нажим. – Я тоже когда-то учился в школе. Ладно, ладно, извини. – Покойник согласно закивал, но, кажется, до конца не поверил.